Согласно диалектологической карте подкарпаторусского диалекта Г. Ю. Геровского, область распространения бережских говоров на юго-востоке граничит с ареалом южномармарошских говоров, на северо-востоке — с ареалом северномармарошских говоров, на севере — с ареалом верховинских говоров, на западе — с ареалом ужских говоров. С юго-запада к бережским говорам примыкает ареал венгерского языка[8].
Ареал бережских говоров на карте Г. Ю. Геровского в целом повторяет очертания ареала бережских (или боржавских) говоров на карте диалектного членения закарпатского региона, предложенной И. А. Дзендзелевским. Исключение составляет небольшой район на левом берегу Боржавы, который у Г. Ю. Геровского входит в ареал северномармарошских говоров, а у И. А. Дзендзелевского относится к бережским говорам[3].
Диалектные особенности
Основным диалектным признаком, по которому бережская (боржавская) группа говоров выделяется в закарпатском регионе, является распространение континуантовэтимологическихгласныхо и е в новозакрытом слоге — ÿ, ’ÿ: кÿн’ «конь», вÿл «вол»; мн‘ÿд (наряду с мед) «мёд», л‘ÿд (наряду с лед) «лёд», н‘ÿс/нÿс «нёс», п‘ÿк/пÿк «пёк» (на месте е в ряде позиций также отмечается гласная i — ôс’ін’ «осень», піч «печь»)[4][5][9].
Также в бережских говорах, согласно исследованиям Г. Ю. Геровского, отмечаются следующие диалектные черты[10]:
произношение гласной ы в позиции после заднеязычныхк, г, х: кы́снути «киснуть», ру́кы «руки», но́гы «ноги», хы́жа «дом»; в крайне западной части бережского диалектного ареала — в долине Латорицы, включая окрестности Мукачева, в этой же позиции распространено произношение гласной и: ру́ки, но́ги, хи́жа;
произношение гласной и после шипящих согласных: ши́ло «шило», ши́ти «шить», жи́то «рожь»; в долине Латорицы, включая окрестности Мукачева, после шипящих выступает гласная ы: шы́ло, шы́ти, жы́то;
лабиализация гласной i (из ě) перед ў: д’ÿ́ўка «девушка, девка, дочь», хл’ÿў «хлев», гн’ÿў «гнев»; а также лабиализация i в слове прốтÿ́ў «против»;
распространение у имён прилагательных и местоимений[~ 1]женского рода в формах дательного падежаединственного числа флексии -ÿў: тÿў дôбрÿў жôн’и́ «этой доброй женщине», мốjÿў ма́тери «моей матери» (в отличие, например, от южномармарошских форм туj до́бруj жôн’и́, моjу́j ма́тери);
форма числительного «девяносто» — дêвяно́сто (в восточной части бережского ареала) и дêвядêся́т (в западной части бережского ареала);
употребление на большей части бережской диалектной области, прежде всего, в южных говорах, форм глаголов прошедшего времени типа пл’ÿг «плёл» (от пл́ести «плести»), в’ÿг «вёл» (от ве́сти «вести»), м’ÿг «мёл» (от ме́сти «мести»), б’ÿг «бодал» (от бости́ «бодать»);
распространение форм составного будущего времени глаголов типа бу́ду говори́ти «буду говорить», бу́ду ходи́ти «буду ходить»;
употребление союзаож (реже — што) «что» — каза́ў ож (што) не зна́е «сказал, что не знает»;
распространение в восточной части ареала бережских говоров таких же слов, что и в южномармарошских говорах: звêсть «известь», лиш «лишь, только», блÿ́до «блюдо» — к западу от Боржавы им противостоят варианты вапно́ «известь», лем «лишь, только» и ми́ска «блюдо», причём последнее слово распространено менее широко, вариант блÿ́до известно на территории почти до Мукачева; как и в южномармарошском, в бережском диалектном ареале употребляется слово клепа́ч «молот», но в значении «тащить» на месте южномармарошского смы́чити в бережском ареале распространено слово волочи́ти, в значении «смотреть» на месте южномармарошского ни́кати распространено слово позера́ти, в значении «юбка» на месте южномармарошского сви́та распространено слово сукма́н и т. д.
В литературе
В текстах поэзии и прозы русинских литераторов, родившихся в бережском диалектном регионе, в разной мере представлены элементы родных говоров — у В. И. Молнара[русин.], И. Калинича, Ю. С. Чори[русин.], Р. Пищальника[русин.], М. В. Чикивди[русин.], И. Ю. Петровция. Все они используют графемуÿ, передающую характерный для бережских говоров звук [ÿ], который отмечается на месте праславянских*о и *е в новозакрытом слоге, причём у И. Ю. Петровция в текстах используется латинский вариантü (дüвка «девушка», вичüр «вечер»)[11]. Графему ÿ использует также выходец из бережского диалектного региона русинский священник и общественный деятель Д. Д. Сидор (который включил её, в частности, в алфавит, представленный в издании 2005 года «Граматика русинського языка из Євангелієм от Матфея для русинôв Украйины, центральної Європы и Америкы»)[12].
Формирование языкового стандарта
По мнению исследователя русинского языка В. И. Падяка, в настоящее время одним из трёх вариантов закарпатско-русинскоголитературного стандарта, который имеет реальные шансы быть принятым и поддержанным большинством русинских общественных организаций Закарпатской области, является стандарт на основе бережских говоров (береґськый писемный стандарт)[13]. Активными сторонниками использования в закарпатско-русинской литературной норме фонетических, лексических и иных особенностей бережских говоров, а также включения буквы ÿ в закарпатскую письменность являются, в частности, известный русинский историк и лингвист Д. И. Поп[русин.] и писатель и лексикограф Ю. С. Чори[14]. Использовать в закарпатском алфавите букву ÿ предлагал также русинский писатель, языковед и общественный деятель М. И. Алмаший[русин.], активно занимавшийся в 2010-е годы вопросами кодификации закарпатско-русинской литературной нормы[~ 2][15].
Геровский Г. Ю.Язык Подкарпатской Руси / подготовлено к изданию С. В. Шараповым, перевод с чешского. — М., 1995. — 90 с. (Дата обращения: 11 февраля 2021)
.png)
.png)
