|
Павильон Орла
Павильо́н Орла́ или первоначально Темпль — парковое сооружение в Дворцовом парке Гатчины. «Темпель» с французского языка переводится как «Храм». Позднее, в 1846 году, данная постройка стала называться по повелению Николая I «Круглая Беседка», а ещё позднее превратилась в «Беседку Павла I» и наконец, в советский период в «Павильон Орла», хотя с формальной архитектурной точки зрения строение не является павильоном или беседкой, а представляет собой ротонду. ОписаниеПавильон представляет собой круглый храм — ротонду высотой 9,5 м, расположенную на одном из островов Белого озера в Дворцовом парке. Сооружение установлено на возвышенности, на круглой каменной площадке — стилобате, к которой ведут три небольшие лестницы в три ступени[1]. Из-за этого создаётся впечатление монументальности павильона, несмотря на его небольшие размеры. Павильон открыт с передней стороны, задняя полуциркульная стена глухая. Полукупол над ней украшен кессонами с лепными розетами и раковиной — в три ряда по семь кессонов в каждом[2]. В передней части павильона по полукругу установлено десять тосканских колонн (четыре парные и по одной одиночной с обеих сторон)[2] из серого с белыми прожилками мрамора на высоких постаментах[1]. Профили антаблемента колоннады продолжаются по полуциркульной стене павильона. Внутри глухая стена декорирована фризом с орнаментом из ветвей аканта и пальметт. Колоннада была завершена беломраморной[1] фигурой одноглавого орла в императорской короне, смотрящего на север[2]. Левой лапой Орёл поддерживал щит с вензелем императора Павла I. В задней стене павильона расположено три ниши (каждая напротив одной из лестниц)[2], предполагалось, что в них должны были размещаться статуи[1].  Из Павильона Орла открывается перспектива, в глубине которой отчётливо просматривается Колонна Орла[2]. Пейзаж с Темплем привлекал к себе внимание таких художников, как С. Ф. Щедрин[1], Г. С. Сергеев, А. А. Ушин[1].    История Автором проекта павильона, мог быть, предположительно, Джакомо Кваренги или Винченцо Бренна[1], автор других парковых сооружений в Гатчине с 1792 года. Дата постройки павильона неизвестна, впервые он упоминается в 1792 году, когда он уже был построен[1]. В конце XVIII — начале XIX веков павильон называли Темпелем или Тамплем (Темплем) (от фр. temple — храм)[1], также встречалось название Круглая беседка, но позже общеупотребительным названием стало Павильон Орла. Первая реставрация производилась в 1841—1842 годах. Были разобраны и возобновлены обветшавшие деревянные конструкции полукупола. Несколько позже, в 1845 году подвергался переделке стилобат, при этом блоки пудостского камня заменили путиловской плитой. Во время войны рядом с павильоном взорвалась фугасная бомба. От взрыва произошло обрушение большой части купола, две колонны упали в озеро, был частично разрушен антаблемент. Исчез Орёл, венчавший колоннаду. Восстановление Павильона Орла проводилось в 1969—1970 годах[1]. Орёл был восстановлен только в 2023 году. Трактовка орлиной символикиЛегенда о выстреле_by_shakko.jpg) Существует популярная легенда, объединяющая Колонну Орла и Павильон Орла. Согласно ей, однажды император Павел I, стреляя оттуда, где был построен Павильон, подстрелил орла. Колонну же установили там, где сидела или упала убитая птица[5][6]. Искусствовед С. Н. Казнаков писал: «Равнодушие к охоте не помешало, однако, Павлу Петровичу воздвигнуть… обелиск на месте, куда упал пристреленный им однажды орёл». В свою очередь, художник, архитектор и историк искусства Н. Е. Лансере писал о том же: «Этот небольшой павильон, называемый Темпль, построен будто бы на том месте, откуда Павел собственноручно убил орла, орёл же сидел там, где теперь стоит мраморная колонна с бронзовым орлом»[2]. В 1940 году в своей книге о Гатчине легенду воспроизвёл и сотрудник Гатчинского дворца-музея А. В. Помарнацкий[7]. Более ранний вариант легенды, записанный в 1810-х годах, приписывал удачный выстрел Григорию Орлову. Немецкий путешественник Христиан Мюллер, описывая гатчинский парк в книге «Картина Петербурга или письма о России, написанные в 1810, 1811 и 1812 году», изданной в Париже в 1814 году (французский перевод немецкого издания 1813 года), рассказывал[2][6]:
Тот факт, что Колонна Орла на самом деле появилась в Гатчине в начале 1770-х годов, ещё при Орлове, опровергает версию легенды, где главным действующим лицом выступает Павел[9][2]. К тому же, император не был достаточно искусным стрелком[5]. Тот факт, что Павильон Орла был воздвигнут в павловское время, не позволяет считать героем легенды Г. Г. Орлова[2]. Наконец, орлы в принципе не водились в Гатчине, а расстояние между двумя сооружениями слишком велико даже для хорошего стрелка[5]. Возможно, легенда возникла в качестве попытки обосновать значение орла как символического покровителя данной местности[6] или же с целью замаскировать тот смысл, что вкладывался в символику двух парковых объектов изначально[2]. Масонский символСогласно одной из точек зрения, Колонна и Павильон Орла, составившие единый комплекс, объединены лишь визуальной осью и вышеприведённой легендой. Это разновременные сооружения, имеющие, к тому же, разное смысловое назначение. Если на вершину колонны орёл попал с герба Орловых, то Павильон Орла связан с идеей императорской власти Павла I[6] — над центральным проёмом колоннады, на антаблементе, была помещена несохранившаяся статуя орла в императорской короне(восстановлена в 2023). В когтях этот орёл держал щит с вензелем Павла[2].  Павильон Орла с архитектурной точки зрения, вовсе не являющийся павильоном, изначально (вплоть до указа Николая Первого о его переименовании в «Круглую беседку») носил название Темпль, от фр. temple — храм, и в этом отношении рассматривается как своеобразное святилище. Возможно, трактовка данного сооружения в качестве храма была обусловлена тем, что Павел I являлся с 1799 года великим магистром Мальтийского ордена[3], либо же павильон изначально мыслился как храм искусств под покровительством императора, но его оформление не было завершено[6]. Орёл на вершине колонны, по мнению историка М. М. Сафонова (Санкт-Петербургский институт истории РАН), имеет смысл как масонский символ. Поэтому в павловский период он не был убран, но, наоборот, был объединён в единую смысловую конструкцию с орлом нового сооружения – Темпля. По мнению историка, скульптура орла с самого момента постройки колонны воплощала масонские идеи, а не была геральдической фигурой, так как Григорий Орлов тоже был масоном (он вступил, как утверждается, в одну из иностранных лож в Кёнигсберге во время Семилетней войны). Соответственно, и в герб графов Орловых одноглавый орёл мог быть включён уже с масонскими коннотациями (братья получили графский титул 22 сентября 1762 года, когда Григорий уже состоял в ложе)[2]. Как считает историк, изваяние на колонне не обязательно должно было символизировать фамилию Орловых. Главным аргументом в пользу подобной идеи является тот, что при Павле, ненавидевшем братьев, фамильный памятник не только не был уничтожен, но стал частью ансамбля с Павильоном Орла, который явным образом прославлял нового императора и с которым колонна, возможно, также была связана своей символикой[2]. Согласно точке зрения, отстаиваемой М. М. Сафоновым (Санкт-Петербургский институт истории РАН), Темпль имеет признаки масонской символиким[2]. По данным Д. Лигу, важным символом, распространённым, например, среди розенкрейцеров, был как раз орёл. В архитектуре павильона Сафонов находит и другие элементы, свидетельствующие о его масонском характере. Следовательно, Темпль — масонский храм, созданный во славу масонского царя (Великого Архитектора)[2]. В рамках этой концепции связь Колонны и Павильона Орла не случайна, напротив, она конструировалась сознательно при строительстве последнего. Более того, она закреплялась в других произведениях изобразительного искусства (Сафонов в качестве примера называет панно с изображением колонны на переднем плане и павильона на заднем, висевшее в Малиновом кабинете во дворце в Павловске)[2]. Уже в юные годы Павла стала занимать идея рыцарства. 23 февраля (6 марта) 1765 года воспитатель мальчика Семён Порошин записал в своём дневнике: «Читал я Его Высочеству Вертотову историю об ордене мальтийских кавалеров. Изволил он, потом, забавляться и, привязав к кавалерии своей флаг адмиральский, представлять себя кавалером Мальтийским. Представлял себя послом Мальтийским и говорил перед маленьким князем Куракиным речь»[10].  В 1730-х годах было провозглашено, что масонство берет своё начало от христианских рыцарей прошлого, от строителей церквей в Иерусалиме после их разрушения и от подобных орденов Св. Иоанна в Иерусалиме. Поэтому юный наследник заинтересовался не только древними рыцарскими орденами, но и относительно недавно ставшим популярным в Европе масонством. Считается, что во время приезда в Петербург в 1777 году двоюродного брата Екатерины — шведского короля Густава III, который был главой масонской ложи шведского устава, князь Куракин организовал тайную встречу, на которой в масоны был принят и престолонаследник[11][12]. Друг супруги великого князя Павла — Марии Федоровны, капитан-лейтенант Сергей Иванович Плещеев (1752—1802), географ и переводчик, сопровождавший супругов в двухлетнем Гран-туре по Европе в 1781—1782 годах, стал впоследствии масоном и розенкрейцером, ближайшим доверенным лицом великого князя Павла Петровича. 16 июля 1782 года собрался Вильгельмбадский масонский конвент, под председательством герцога Фердинанда Брауншвейгского. На конвенте присутствовали представители масонских лож Франции, верхней и нижней Германии, Австрии и Италии; Россия также имела представительство в лице Ивана Григорьевича Шварца. На конвенте Россия, «во внимание к её обширному пространству и к большому числу лож, ревностно в ней работавших», была признана за восьмую провинцию ордена[13]. По решению конвента, русское масонство организовалось следующим образом:
Из Германии Шварц, для русских масонов, привёз хартии для двух уставов: 1) «Рыцарский капитул» 2) «Познания розенкрейцерства» и право основать из избранных орден «Злато-розового креста»[14]. В 1782 году составился орден «Злато-розового креста», под начальством Шварца; членами ордена были: Н. И. Новиков, князья Трубецкие, Кутузов, Александр Михайлович, Лопухин, Тургенев, Чулков, Херасков. Шварц был в русском обществе проводником философских идей, развившихся из чистой религиозности; деятельность его обнаруживает
В 1787 году особенно ярко проявилась филантропическая деятельность франкмасонов, помогавших голодавшему вследствие неурожая народу. К 1787 году относится начало попыток сближения между франкмасонами московскими и великим князем Павлом Петровичем. Розенкрейцеры, предавшись работам четвёртой, высшей степени «Теоретического градуса», мало заботились о поддержании лож общемасонских, вследствие чего к 1789 году закрылись две ложи-матери, татищевская и гагаринская, а также некоторые ложи в провинциях. Таким образом русское франкмасонство всё больше концентрировалось в розенкрейцерстве. Вступив в 1788 г. в авиньонское братство «Народ божий», Плещеев по возвращении в Россию получил известность как масон. В 1792 г. с подачи своего близкого друга И. В. Лопухина принят в розенкрейцеры. Дружба Павла с Плещеевым вызывала тревогу у Екатерины II. Ф. В. Ростопчин докладывал последней, что престолонаследник «слепо во всём доверился этому агенту мартинистов». В доме Плещеева жил известный мистик М. А. Ленивцов. Известно,что розенкрейцеры в Пруссии имели огромное влияние через Иоханна Рудольфа фон Бишоффсвердера и пастора Жана Кристофа Вёлльнера (основавших в Берлине масоно-розенкрейцерский Орден Золотых Розы и Креста Старой Системы) на прусского короля Фридриха-Вильгельма II ещё до его восхождения на престол и далее вплоть до 1792 года[16][17]. Именно в 1792 году и началось строительство в Гатчине нового храма - Темпля, что может рассматриваться как вероятная попытка Великого князя Павла Петровича взять Орден Розенкрейцеров под своё покровительство, как через шесть лет это в реальности получилось с Мальтийским орденом и привело к строительству Приората и принесению в Гатчину из Мальты величайших христианских ценностей - Десницы Иоанна Крестителя, Филермской иконы Богоматери и частицы Древа Креста Господня. Для хранения этих сокровищ в гатчинском парке Павел начал строительство Харлампиевого монастыря. Новая вспышка интереса к розенкрейцерству в России произошла в начале XX века.  В конце 1906 года доктор Рудольф Штейнер прочёл в Париже ряд лекций о Христиане Розенкрейце; одна из них была тогда же переведена на русский язык его ученицей Анной Минцловой. Прибыв в Россию в качестве эмиссара ордена[18], Минцлова обещала приобщить к братству розы и креста ведущих русских символистов — Вячеслава Иванова в Петербурге (идентифицировался с Розой[19]) и Андрея Белого в Москве (идентифицировался с Крестом). Она рисовала им головокружительные перспективы создания «нового ордена» на развалинах старого[20]:
Минцлова передала своим последователям в России и трёхчастный девиз розенкрейцеров: «Ex Deo Nascimur (E.D.N.) In Christo mortimur (I.C.M.) In Spiritu Sancto Renascimur (I.S.S.R.)». Письма другим адептам тайного учения Иванов подписывал I.C.M., а Белый — I.S.S.R. Свою повесть «Котик Летаев» (1915-16) Белый закончил словами из девиза розенкрейцеров: «Во Христе умираем, чтоб в Духе воскреснуть»[21]. В этот период мотив розы и креста стал одним из определяющих в поэзии Иванова[22], а Александр Блок, увлёкшись мистическими учениями, создал в 1912 году своё любимейшее детище — пьесу «Роза и крест»[23], музыку к постановке которой написал композитор и поэт Михаил Кузмин. Благодаря уцелевшим орденским документам и текстам известно духовное братство розенкрейцеров «Lux Astralis», основанное поэтом Борисом Зубакиным и существовавшее с 1912 по 1937 гг. Один из его членов - будущий выдающийся советский кинорежиссёр Сергей Эйзенштейн весной 1917 года будучи призван на военную службу и зачислен в школу прапорщиков инженерных войск, участвовал в военном строительстве в Гатчине.  См. такжеКомментарии
Примечания
Внешние ссылки
Литература
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
